Банда в белых тапочках - Страница 35

– Ты меня не любишь! – раздался визгливый женский голос на лоджии снизу. – Я так хотела норковую шубу, а ты купил мутон! Я хотела колечко с брильянтом, а ты подарил с фианитом! У меня нет ни приличного платья, ни нормальной обуви. Тельце нечем прикрыть, ножки не во что обуть… Эти стоптыши ты называешь обувью?! Я хочу «Манолу Бланик», как у Керри!

– Не «Манола Бланик», но тоже жутко дорогие, – вздохнула Василиса, отпуская шпильку в свободный полет. Та и сама бы устремилась вниз через секунду-другую. Босиком все же лазить по лоджиям гораздо удобнее.

– Что это?! – испугалась дама снизу.

– «Манола, – нашелся тонкий мужской голос, – Бланик»! Тебе, дорогая! С премии. Вот видишь, а ты говорила, что я премию прокутил.

«Не ходить же в одной», – тоскливо подумала Василиса, сняла вторую туфлю и перекинула вниз.

– Что, еще одна?! – удивилась дама.

– Конечно, любимая, – обрадовался мужской голос, – у тебя же две ноги!

– Хоть кому-то повезло, – вздохнула Василиса и повторила попытку перелезть через перегородку.

Если не смотреть вниз, все получится. Так говорил ей Руслан во время свадебного путешествия по горным тропам. И Василиса не смотрела, в результате чего из путешествия по горам совершенно ничего не запомнила. Зато потом какие замечательные получились фотографии! Если с изображений чудесных горных пейзажей убрать искаженное ужасом лицо Василисы, получится очень даже ничего. Есть у нее один знакомый товарищ, разбирающийся в «Фотошопе»… Попытка удалась, потому что Василиса не смотрела вниз, где целовалась довольная сюрпризом семейная парочка.

В спальне Дубининых целоваться давно прекратили. Насытившиеся друг другом любовники лежали в постели и делились сокровенным. Василиса потерла руки от удовольствия, она не опоздала, она попала в нужный момент.

– Я всегда любил только тебя, – говорил Илья, попыхивая сигаретой, пепел от которой стряхивал в заботливо поставленную на прикроватную тумбочку хрустальную пепельницу.

Василиса высунулась, оценила обстановку, нырнула обратно в сумрак лоджии, подождала немного и вынырнула обратно. Она напоминала немую кукушку, выскакивающую из часов в определенные промежутки времени. Разве что крыльями не махала, а вот клюв, рот то есть, раскрывала от удивления.

– А я это знала, Илюша, – проворковала Калерия, – и страшно тебя ревновала к Монти!

– Нашла к кому ревновать, – хмыкнул Илья, – кожа да кости. Я с ней таскался из-за боязни, что она что-нибудь с собой сделает, если я ее брошу.

– А она могла бы, – задумчиво сказала Лера, – если бы узнала…

– Откуда она узнала бы? – пожал загорелыми плечами Кузнецов, лишний раз напоминая Василисе, что неплохо бы к приезду мужа посетить солярий.

– Нашлись бы добрые люди, – рассуждала Калерия. – А я-то думала, зачем она к ведунье со мной поехала! И приворотное зелье взяла, и заговорное на молодость…

– Когда это было?! – прошептала Василиса.

– Когда это вы ездили? – эхом повторил Кузнецов.

– Только никому не говори, – попросила его Калерия. – В тот день, когда она исчезла!

Василиса зажала себе рот рукой, чтобы оттуда не вырвался возглас изумления. Но изумился Кузнецов.

– Она высадила меня в городе у метро, – пришлось объяснять Калерии, – и помчалась дальше. Что-то говорила про ель, которая распускается в полночь, что нужно ее добавить в снадобье…

– Бред, – поморщился Кузнецов. – В последнее время она страдала галлюцинациями.

– Ты думаешь, что это время было для нее последним?! – с трагизмом в голосе поинтересовалась Калерия.

– Ничего я не думаю, – струсил, как показалось Василисе, Кузнецов. Он вскочил с постели, натянул штаны и заявил: – Есть хочу. Сваргань что-нибудь, дорогая.

– Сейчас, милый, – проворковала Калерия и поднялась следом. – У нас сегодня будет романтический ужин. – Она потянулась рукой за какой-то розовой тряпкой, валяющейся на кресле, и Василиса обомлела. Это был розовый халатик с пуговицами!

Василисе не было видно, те ли это пуговицы или не те, но они с Удальцовым нашли похожую в квартире Алевтины! Как плохо, когда все хорошо слышно, а рассмотреть нельзя! Не выдавать же себя, представ перед ними в образе представителя следственных органов. Кузнецов ее тут же замочит, как замочил Монти. В этом предположении Василиса нисколько не сомневалась. Потому нырнула обратно в сумрак.

Внезапно раздавшаяся трель мобильного звонка прервала милый романтический ужин Кузнецова и Дубининой. Тот неохотно полез в карман и ответил на звонок.

– Да, хорошо, не беспокойся, сейчас же выезжаю. – Он отвечал односложно. Это-то и показалось Василисе странным.

К чему конспирация? Почему он не назвал звонившего по имени? Не оттого ли, что это был не звонивший, а звонившая?! Казанова Кузнецов вполне мог крутить романы с тремя, а то и с четырьмя подругами жизни и обманывать всех четырех одновременно. Василиса прищурилась, уж подобных мачо она за свою молодую жизнь навидалась.

– Кто это? – ревниво поинтересовалась Калерия.

– Шеф, – односложно ответил Кузнецов. – Придется ехать. – И изобразил тяжелый вздох.

– Как же так, – обиделась Калерия, – мы только начали! Дубинина не будет всю ночь!

– Как только освобожусь, – пообещал ей Илья, вставая из-за стола, – позвоню, дорогая.

Василиса хмыкнула. Позвонит, как же, даже не надейся, глупышка! Знает она таких! Кузнецов ни разу не назвал Калерию по имени! Значит, она у него точно не одна, и вполне возможно, подельница не Калерия, а та, к которой он сейчас собирается.

Если бы не розовый халатик с похожими пуговицами, Василиса была бы в этом твердо убеждена.